[назад]

- Как Вы, Магомедсалих Магомедович, оцениваете нынешнее состояние межнациональных отношений в Дагестане? Какие в этом плане есть проблемы, какие из них удается решать?

- Межнациональные отношения в постсоветском Дагестане всегда были ближе к напряженным. Есть проблема репрессированных в 40-х годах чеченцев и необходимости восстановления Ауховского района без ущемления других народов - лакцев и аварцев, проживающих сейчас в селах репрессированных чеченцев. Такие вопросы можно решать только методом согласия, а не конфронтации и одностороннего подхода. Не нужно торопиться и чеченцам, в том числе за пределами Дагестана, где проявляется некоторый интерес к нашим внутренним делам.

Вопросы, связанные с югом Дагестана, - это совершенно новая проблема. Лезгины, аварцы, лакцы, цахуры, рутульцы раньше не знали о существовании границ, когда для того, чтобы похоронить ближайшего родственника, нужно получить разрешение в Москве (а ведь по нашим обычаям человека надо похоронить немедленно, в тот же день). Разрушены веками сложившиеся экономические взаимоотношения с Азербайджаном. Ведь приграничные районы Дагестана строили свою экономику на базе потребностей азербайджанского рынка и наоборот. Это обострило и без того напряженное состояние разделенных народов. Мы сейчас ускоренными темпами исправляем эти ошибки, сняты все ограничения, режим на границе самый упрощенный, решаются вопросы, связанные с сотрудничеством приграничных районов. Принято постановление правительства РФ по Дагестану, в котором записано поручение МИДу и Министерству по сотрудничеству со странами СНГ изучить совместно с азербайджанской стороной возможность создания свободной экономической зоны. Трудно представить себе, что можно решить проблему лезгин, не имея нормальных взаимоотношений между Азербайджаном и Россией. Пусть граница будет на карте, но человек, веками живущий там, не должен этого чувствовать. Может быть, когда-нибудь мы придем к более универсальным формам отношений, включая двойное гражданство, но сейчас это пока не получается. А тем временем есть силы извне, желающие разыграть лезгинскую карту. Но в Дагестане таких сил нет.

Вообще уникальность Дагестана заключается в том, что его населяют народы, для которых не менее важна судьба соседнего государства, чем своей родины. На севере - это ногайцы, русские. Например, русские Кизляра не меньше волнуются за состояние дел в Ставропольском крае, чем в Дагестане. Ногайцев не меньше беспокоит положение в Чечне и Ставрополье. Дагестанские чеченцы также озабочены проблемами Чечни, и война это показала. Из-за этой специфики изолировать Дагестан от внешнего мира невозможно. Поэтому наше Министерство и называется "по делам национальностей и внешним связям". Внешние факторы не меньше влияют на состояние межнациональных отношений в республике, чем внутренние. Мы не устаем повторять, что если, например, в Ингушетии, Кабардино-Балкарии, Осетии, Чечне судьбу республики решают те народы, которые выведены в название республики, то дагестанцы - это не национальность, это название местности, "страна гор". Судьбу республики одинаково решают 14 народов, составляющих около 95% населения. Одни народы очень маленькие - 304 тысячи человек, другие, как аварцы, большие - 600 тысяч. Наши предки не случайно не стали называть республику по названию какого-то одного народа, они знали, что каждый народ одинаково имеет право на эту землю.

Когда призывают сделать Дагестан федеративным, или, как я выражаюсь, "югославизировать" или "ливанизировать" я не устаю заявлять, что это невозможно. Другие предлагают разделить республику экстерриториально. Но как только мы заикнемся об этом, сражу же девять княжеств начнут воевать между собой за землю. Такие предложения выдвигают те, кто не хочет понять, что будет завтра. А будет то же, что у соседей, но в квадрате, будут совершенно другие объемы бедствий.

- Кстати, сейчас много говорится об опасности отделения Дагестана от России...

- Действительно, очень активно муссируется вопрос, связанный с возможными сепаратистскими явлениями в Дагестане, религиозным давлением, влиянием соседей, иностранцев, якобы выталкиванием Дагестана из состава РФ. Желающих такого исхода хоть отбавляй. Но эти люди не разбираются в реальном положении в Дагестане. Я - представитель маленького агульского народа, живущего в Агульском районе на высоте около 2 тысяч метров над уровнем моря на юго-востоке республики. Если завтра кто-то заявит о выходе из России, этот район с населением чуть меньше 10 тысяч человек заявит, что он остается в составе РФ. Последствия этого вполне очевидны. В Дагестане из 14 народов (я не буду конкретизировать, специалисты безошибочно поймут, о ком идет речь) у пяти-шести сепаратистские настроения равны нулю, у пяти-шести колеблются от 0 до 2-3%, у двух-трех народов, возможно, дойдут до 5%. Причем это относится к активно верующей группе населения, питающей иллюзии о том, что ислам - это спасение от всех бед. Нам знакомы настроения соседей, и не только чеченцев. Они видят в России имперские устремления. Но мы этого не видим. На Кавказе прошла война - в Южной Осетии, Абхазии, Нагорном Карабахе, Чечне, в зоне осетино-ингушского конфликта. Даже те, у кого еще полыхает пожар, начинают учить нас, дескать, "тяжелая ситуация в этом Дагестане", "военная фаза везде закончилась, на очереди Дагестан", "если не найдем общего языка в Дагестане, то мусульманам необходимо оказать помощь своим братьям". Дагестан - это лакомый кусочек, не зря говорят: "Кто владеет Дагестаном, тот владеет Кавказом". Это и понятно - в нашей республике море, транспортные магистрали, выход на Ближний Восток. Некоторые говорят: "Дагестан продержится еще максимум два года". Ничего подобного! Дагестан останется единой неделимой республикой в составе РФ.

В нашем государстве были и могут быть теракты с использованием доморощенных преступников. Не только на фанатично-религиозной, но и на бандитской основе. После событий в Буйнакске в конце прошлого года, когда боевики напали на воинскую часть, мы признали, что это самая большая трагедия из всех, что были в Дагестане. Потому что там впервые открыто обозначилось широкомасштабное предательство со стороны собственных граждан. Именно исходя из этих соображений, а не из количества жертв - это большая трагедия. Это очень больно. Когда говорят, что "в Буйнакске напали на Россию", я отвечаю: ничего подобного, напали на дагестанскую российскую воинскую часть. Там служат наши ребята - сегодня в российскую армию ежегодно призываются около пяти тысяч парней из Дагестана. Они служат в разных точках нашей страны, в том числе и здесь. Представители других народов РФ тоже служат в Дагестане. Поэтому нельзя говорить о том, что боевики напали на русских, тем более что русские - это коренной народ Дагестана.

У вас в газете имеется достаточно большое досье на Дагестан. Вся информация приводит к трем выводам. Во-первых, в Дагестане напряженно по определенным причинам, независящим от него, развал СССР мы не инициировали. Во-вторых, мы громко выступали против войны в Чечне. Сейчас, особенно после ухода правительства, находившегося у власти во время войны в Чечне, необходимо назвать фамилии виновных в этой войне, судить их. Это, может быть, немного облегчило бы жизнь. В-третьих, необходимо экономически поддержать Дагестан. Возможно, кто-то сейчас скажет, что "опять дагестанцы сели на своего коня", требуют инвестиции. Но ведь нельзя забывать, что 90-й год - последний, когда Дагестан сам себя обеспечивал. С 91-го закрылись все наземные коммуникации. Какой же завод, особенно крупное военное предприятие, сможет работать без железной дороги? Вследствие экономической блокады республику буквально посадили в галошу в социально-экономическом плане. Сегодня у нас безработица достигла 30%, уровень жизни зарплата в 3-4 раза ниже, чем в среднем по России. Поэтому именно сегодня надо поддержать этот регион. Весь Северный Кавказ оказался в тяжелом положении, но Дагестан - в самом худшем депрессивном состоянии.

- Насколько велика опасность религиозного экстремизма в Дагестане?

- Я стараюсь не использовать слово "ваххабизм". Для меня опасен любой экстремизм. Ведь среди ваххабитов есть нормальные люди, которые считают, что эта религиозная теория им подходит. Если сегодня объяснить им, что их лидеры намерены вооруженным путем изменить конституционный строй Дагестана, то они выступят против этого и не поддержат тех, кто собирается с оружием в руках прийти к власти. У нас есть большой план организационных мероприятий по борьбе с религиозным экстремизмом. Реализуя эту программу на местах, я нигде не встретил человека, который сказал бы мне, что мы боремся с "прекрасной идеологией". Все говорят, что мы опоздали как минимум на два года.

Экстремизм очень опасен. Мы спрашиваем тех же ваххабитов: неужели Россия запрещает вам молиться, объявить Ураза-байрам нерабочим днем, строить мечети в самых престижных местах? 14 тысяч паломников уехали из Дагестана в Саудовскую Аравию, были задействованы МИД, все посольства. Но им этого недостаточно, они собираются сделать Дагестан исламской республикой. Не выйдет! Дагестан - светская республика. Они могут убить меня, совершить любой теракт, но Дагестан останется таким, каким был.

- Как Вы оцениваете нынешнее состояние дагестано-чеченских отношений?

- Для меня главный подход в отношениях с Чечней - это не путать с политикой проблему "кормить или не кормить" чеченцев. Бесспорно, мы виноваты в том, что там началась война, мы разрушили чеченские дома. Их надо восстановить, людей надо кормить. Давайте хотя бы исправим то, в чем мы виноваты. Надо избавиться от иллюзий о том, что голодные молодые люди, прошедшие войну, будут сидеть спокойно. Граница с Чечней не обустроена и не будет обустроена в ближайшие годы. Даже для ее инженерного оборудования нужно, чтобы у России был американский бюджет и запас времени в пять лет. Сейчас, наоборот, нужно убирать с этой границы блокпосты. Ведь боевики через них все равно не ходят.

- Почему до сих пор не подписан договор между Грозным и Махачкалой?

- Когда речь идет о договоре, Чечня очень остро реагирует на то, что будто бы это делается Москвой, чтобы завязать Грозный договорами с субъектами РФ и тем самым сделать Чечню частью РФ. Во взаимоотношениях с Чечней протокольное оформление договора нам было важно. Когда мы его готовили, то имели в виду борьбу с преступностью в приграничных районах, совместное обеспечение безопасности и оказание экономической помощи Чечне в восстановлении разрушенной республики. Здесь у нас есть точки соприкосновения. Чеченское руководство, однако, не против подписания договоров на уровне ведомств и местных властей. Этот процесс идет сейчас.

Впервые из уст Масхадова мы услышали очень важные слова: "Чечня сделала свой выбор, Дагестан - свой, этот выбор надо уважать".

Взаимоотношения с Чечней у нас есть и будут нормальные, но отдельные чеченские руководители, некоторые политические и общественные силы находятся в заблуждении, считая, что в Дагестане может прийти к власти антироссийски настроенный человек. Точно также бесперспективны усилия некоторых федеральных общественно-политических кругов искать в Чечне пророссийски настроенных лидеров. Необходимо учитывать эти реальности и в Москве, и в Грозном, и в Махачкале.

Независимая газета,
12 мая 1998 г.

[назад]